Галактический консул - Страница 159

159

— Дурацкая планета, — досадливо сказал Биссонет. — Дурацкий контакт. Троглодиты на руинах Колизея. Вдобавок ко всему, чокнутые троглодиты. И ненормальные ксенологи, жаждущие с ними общения… Мы можем ползти по этой идиотской спирали километры и километры книзу и ничего не узнаем. Как можно изучать их систему понятий, когда она меняется каждые четверть часа?!

— Вы сами меня сюда затащили, — огрызнулся Кратов.

— Но я же не знал, что эти Видящие Внутрь никакие не мыслители, а попросту местные сумасшедшие!

— Быстро же вы их развенчали… Здесь что-то не так. Скорее всего, мы неверно их понимаем. И в этом бреду есть смысл, но от нас он постоянно ускользает. Ведь понимают же они друг друга!

— Вы уверены? Впрочем, чтобы убедиться в этом, нужно хотя бы два Видящих Внутрь. И диалог между ними. И чтобы мы понимали каждое слово, а не через пень-колоду. Налицо же только один…

— …и общаемся мы с ним на языке, который оба знаем примерно одинаково. Одинаково паршиво. Он находит неверное слово, а я вдобавок неверно перевожу.

Биссонет пожал плечами:

— Довольно банальная ксенологическая ситуация. Такое творится сплошь и рядом… Впрочем, Кодекс о контактах до сей поры не предусматривал ситуации, когда одна из сторон, участвующих в контакте, не в своем уме. Возможно, Дилайт уцепился за этот клинический случай только затем, чтобы пополнить Кодекс новым разделом и так увековечить свое имя.

— Чепуха, — сказал Кратов. — Его интерес в другом.

— Конечно, Дилайт был прав, — мрачно сказал Биссонет, шевеля носком здоровой ноги. — Такого контакта у нас еще не было. И если когда-нибудь удастся его раскрутить до конца — во что лично я не верю — мы неминуемо набредем на какие-то феерические тайны. И все наши модели, в том числе и ту, которую прямо сейчас в дикой спешке лепит Вилга, можно будет потереть о голову и засунуть в задницу… В самом деле, этим ступеням не одна тысяча лет. Кто и зачем их построил? Кто прорыл эту циклопову шахту? Кто придумал эти механизмы, которые открывают и закрывают чудовищные люки в земле так, что снаружи не остается никаких следов? Ясно, что не Аафемт. Тогда кто, дьявол побери?!

— Мне кажется, вскоре обнаружатся еще более занятные механизмы, заметил Кратов.

— Ваш мифический протопульсатор?

— Да нет, здесь это сошло бы за игрушку…

— Планета-артефакт? — Биссонет возмущенно фыркнул. — Фантастика… Впрочем, иногда меня тоже преследует чувство, что с каждым витком лестницы мы приближаемся к первоистокам Галактического Братства. Но я с ним героически сражаюсь… Жаль, Дилайту не пришло в голову прибегнуть к интроскопии местности, это же так и напрашивалось. Одно я знаю точно: никакие Видящие Внутрь не дадут нам ответа. Вы тоже были правы: они здесь посторонние и пользуются чужим добром в своих целях. И наверняка не по назначению. Спросите его об этом. Воображаю, что он вам наплетет.

Кратов покосился на своего собеседника. Тьмеон с отсутствующим выражением размалеванного лица сидел на корточках, привалившись к стене. Откуда-то сверху по камню сбегал тонкий ручеек и терялся у него между лопаток. Тьмеона это не беспокоило. В такой раскраске и с таким петушиным гребнем на голове он походил на дремлющего гурона из романов Фенимора Купера. Во всяком случае, Эл Татор со своей косичкой ему в подметки не годился.

— Кто вы? — спросил Кратов. — Откуда вы пришли? И зачем?

Тьмеон задумчиво скосил рот.

— Этого никто не знает, — сказал он.

Озадаченный Кратов хотел было уточнить свою мысль, но Аафемт вдруг продолжил:

— Это знают все. И никто не задает вопроса, который не подразумевает ответа. Есть знание и есть запретное знание.

— Табу! — провозгласил Биссонет и поднял палец.

— Чужие ищут ответов, — сказал Тьмеон. — Они домогаются запретного знания. Какой в том прок? Разве от этого прояснится их ум? Нет, он будет занят суетными мыслями, отравлен Ложнотьмой и в решающий момент не обретет полной силы. Сила ума — в его свободе. А его свобода — в ясности. Таков Истиносвет. Думай о том, что видишь, а не о том, что видел когда-то. Скрытое от глаз не существует. Скрытое во временах не существует вдвойне. Таков Истиносвет.

— Нет, это не табу, — сказал Биссонет. — Это философия. Примитивный солипсизм.

— Почему же такое знание запретно? — спросил Кратов.

— Оно не запретно. Никто не может запретить другому знать. Но каждый должен запретить самому себе путь мыслей, ведущий в тупик. То, что не видно — тупик, Ложнотьма. То, что прошло — тупик вдвойне, Ложномрак.

— Значит ли это, что для Аафемт не существует прошлого?

— Это так.

— Но существует ли для вас будущее?

— Чем прошлое отличается от будущего? Посмотри на эту лестницу. Ее спираль замкнута и бесконечна. Можно идти в любом направлении сколько хватит дыхания. Но ты всегда придешь в то место, откуда начал свой путь. Или же никогда и никуда не придешь. Чем дорога наверх отличается от дороги вниз? Ничем, ибо ступени одинаковы.

— Идя наверх, я могу достичь дневного света.

— Это иллюзия. Быть может, ты достигнешь его опустившись до самого низу.

Кратов помолчал. В этот момент ему показалось, что он и в самом деле не помнит уже, откуда и куда они идут. И уж совершенно точно не знает, для чего они это затеяли.

— И все же прошлое существует, — сказал он. — Тьмеону открыт Истиносвет. Но кто-то однажды произнес перед ним первое слово истины. Тьмеон знает древний язык, иначе мы не могли бы понимать друг друга. Но кто-то научил его этому языку и всем прочим языкам этого мира! И тот, кто сделал это, должен был знать эти языки, а путь его озарен был Истиносветом. Так образуется цепь от прошлого к настоящему. И Тьмеон способен продолжить ее в будущее, передав луч Истиносвета другому Видящему Внутрь, который еще не рожден.

159